[Бэр Мелан]

4.

Девушка лежала на кровати, задумчиво наблюдая за скользящим по комнате солнечным зайчиком. Она пыталась понять, в каком положении оказалась. Кто она? Пленница? Гостья? Служанка? Кто-то еще? И чем больше девушка думала, тем больше убеждалась, что все здесь совсем не просто.
С одной стороны, хорошая еда, чистая одежда и кровать. В плену этого не было. Грязная туника, непонятная похлебка, вонючая и жуткая на вкус, и охапка сена на полу. Словно в казематах для преступника.
С другой же стороны, решетка на окнах и запертые двери внушали опасения. Как и жалостливый взгляд, что бросали на нее в этом доме. Хорошо еще, что хоть цепь сняли с шеи, ведь она так натирала нежную кожу. Девушка пальцем коснулась больного места и тихо простонала от боли.
И снова воспоминания о том, как очутилась в этом странном доме…
Настоящим именем рабыни было - Лия. Распорядитель не соврал, сказав, что девушка аристократка. Ее отец, впрочем, был довольно странным человеком. Иначе они бы не оказались на корабле, плывущем по водам Руменского моря.
В тот день вокруг корабля был туман. И поэтому впередсмотрящие не увидели корсаров. А когда заметили – было уже поздно. Искали ли они именно этот корабль или это было нелепой случайностью – так и осталось тайной.
Ее отец, Тако, приказал девушке спрятаться в каюте. А сам схватил шпагу и рванулся в гущу абордажного боя.
У них не было шансов. Ножи и шпаги не могли противостоять абортажным саблям и топорам. Вскоре все кончилось, и вот победители с грубым смехом и шутками принялись исследовать захваченное судно. Все ценное пираты переносили на свой корабль. В том числе и девушку. Затем корсары подожгли захваченное судно и уплыли.
Девушка помнила, как дверь каюты рухнула под ударами абордажных топоров. Тогда она завизжала и попыталась не глядя ткнуть стилетом. И даже, как ни странно, попала. Руки, грубо схватившие Лию за плечи, разжались. Кто-то из пиратов изумлено крикнул… Больше девушка ничего не помнила. Очнулась она уже на корабле пиратов, связанная по рукам и ногам.
Отплыв на достаточное расстояние, корсары принялись совещаться и делить награбленное. Насчёт девушки было больше всего споров. Каждому хотелось быть первым. Хотя и понятно, что после капитана, боцмана и главы абордажной команды (он же старпом).
Капитан с интересом глядел на красивую девушку, валяющуюся связанной в углу. Жадность в нем боролась с похотью. И жажда денег победила. Главный пират поднялся и завопил: Братья! Я решил продать эту девчонку. За нее мы получим столько денег, что все шлюхи портовых кабаков будут нашими. Но, если только она невинна…
- А если нет? – поинтересовался боцман, которому хотелось поразвлечься с пленницей.
- Тогда она наша, - усмехнулся капитан, погладив свою саблю,- но только в этом случае.
Боцману не повезло: Лия оказалась девственна. Пираты продали ее работорговцам и пошли просаживать деньги в порт. А бывшая аристократка оказалась в этом странном поместье.
Лия пришла в себя. Щеки девушки были мокрыми от слез. Однако рабыня понимала, что все еще не закончилось. Отец девушки, несмотря на свое происхождение, был по складу ума скорее меркантэ, торговцем. И многое из своих познаний он передал дочке, понимая, что, возможно, ей самой придется вести своё хозяйство. И теперь девушка пыталась на основании известных ей знаний понять, что произошло.
«Госпожа Милит заплатила за меня много денег. Более того, рисковала своей жизнью. Зачем? Любой товар должен принести прибыль. Зачем я была тому мерзкому типу – понятно. А тут? Отпустить? Нет, на благородные дела столько не тратят. Вернее, тратят в том случае, если это принесет плюсы в будущем. А что можно взять от меня? Служанку новую захотела? Тоже вряд ли. Обычно покупают более дешевых слуг. Да к тому же я почти ничего не умею, служанка из меня плохая. Поиздеваться надо мной? Вполне вероятно. Хотя дороговато для развлечения…»
Отец всегда учил дочку, что товар покупается, исходя из его цены и качества. Цена в данном случае была очень большой. А вот качество… Что же хотела Милит?
Понимая, что дочь должна выйти замуж, Тако немного рассказал ей про отношения мужчины и женщины. Но про то, что некоторые имели довольно странные сексуальные пристрастия, конкретно он ей ничего не говорил. Между прочим, именно на смотрины и ехали отец и дочь, когда на корабль напали пираты. Если бы все получилось и договор был бы подписан, то свадьбу бы сыграли через несколько дней. И не имело значения, что жених и невеста почти не знакомы друг с другом. Там, где идёт речь о большой политике и экономике, нет места любви. Отцу было немного жаль дочь, однако дело есть дело. К тому же дочка – это убытки. И если получится извлечь из нее выгоду… Это будет неплохо. Более того, просто отлично.
Поэтому Лия представляла, что с ней сделал бы Миньон. И мысль об этом заставляла девушку краснеть. Однако представить нечто совсем уж богомерзкое, о котором ей ничего не рассказывали… В это девушка поверить не могла.
Лия уткнулась в подушку и снова попыталась понять, зачем же ее выкупили.

Скрипнула дверь, и в комнату вошла госпожа Милит. Девушка сразу же встала и поклонилась. Правда, не так, как положено рабам, а словно равная равной. Как привыкла.
«Гордая», - подумала Милит, усевшись на кровать и бесцеремонно разглядывая свое приобретение. «Она обошлась мне дорого, но это того стоит».
Ей захотелось сразу же наброситься на эту девчонку, но вместо этого Милит спросила: Как тебя зовут, дитя?
- Лия, госпожа, - отозвалась рабыня. Видно было, что подобное обращение далось девушке с трудом.
- Красивое имя, - ласково улыбаясь, произнесла Милит, - и ты тоже красивая.
Девушка поднялась с кровати и сделала шаг к своей игрушке. Та испуганно отступила. Милит усмехнулась и подошла ближе. Комната была маленькой, и Лии некуда было больше отступать.
- Да, красивая, - повторила Милит, проведя пальцем по ее волосам и коснувшись нежной щеки. И внезапно обняла Лию и прижала девушку к себе: И будешь моей.
«Что? - удивилась Лия, чувствуя тепло тела госпожи, - Но как это? Это же неправильно!»
Она оттолкнула госпожу от себя и бросилась к выходу. Сильная рука вцепилась в волосы девушки и рванула ее назад. Перед глазами испуганной Лии мелькнуло острое лезвие кинжала.
- Я хотела по-хорошему, - с некоторой грустью произнесла Милит, - а ты… Ты все равно будешь моей. А станешь дергаться – на куски порежу. Ты моя рабыня, и я могу делать все, что захочу.
Несколько движений кинжала, и туника девушки лежала кусками на полу. Опыта у Милит в подобном было мало, поэтому по нежной коже её жертвы из небольшого пореза потекла кровь.
- Извини, но ты сама виновата. Нечего было дергаться, - произнесла аристократка, швыряя рабыню на кровать. Затем Милит разделась сама. Под камзолом и штанами на девушке не было ничего. Милит усмехнулась, увидев испуг в глазах своей новой игрушки, и прыгнула на кровать. Прижавшись к ее рту своими губами в долгом поцелуе, аристократка наслаждалась страхом в глазах девушки.
«Все одинаковы, когда ставят под угрозу то, что им дорого. Вот и Миньон так же испуганно глядел на меня. А служанки – на Миньона, когда тот срывал с них одежду», - размышляла Милит. Затем она выпустила губы девушки из плена и чмокнула ее в носик.
- Это твоя награда за хорошее поведение.
Одной рукой аристократка прижала девушку к себе, другой лаская ей грудь. Пальчики Милит играли с соском рабыни. Нежно царапали ногтем, сжимали, отпускали. Языком аристократка щекотала ушко своей игрушки, иногда прихватывая мочку губами. Так пони берет с руки поданный ему хлеб.
Из комнаты, где обитала рабыня, раздавались громкие крики: Нет! Не надо!